Леонид НЕТРЕБО
ЗАВЕДУЮЩАЯ
На сегодняшнее утро заведующая детским садом “Теремок” Татьяна Анатольевна Доброзорова заказала сантехника. Уже несколько дней кряду повариха жаловалась на “плачущую” батарею отопления:
– Татьяна Анатольевна, я банки устала подсовывать, пол на кухне постоянно в лужах!
Сантехник пришел к обеду, когда пищеблок уже работал в полную мощь, по коридорам разносился аппетитный запах творожных вареников. Был слесарь слегка навеселе, за дело взялся лихо:
– Так, – сказал, не глядя на заведующую, но блестя глазами на молоденькую розовощекую повариху, – ничего перекрывать не будем. Немного гаечку ослабим, подмотаем и тогда затянем, навечно. Все будет хоккей. Фирма веников не вяжет… – И заключил, отвернувшись к батарее, гремя инструментом, уже серьезно, почти сердито: – Правда, и триста “прямого” – тоже не платит…
Татьяна ушла к себе в кабинет, села писать табель. Ее слегка поташнивало, была она на седьмом месяце, под сердцем толкался желанный для них с мужем Дениска. Хотелось, чтобы он был таким же веселым, как его мать, и таким же мужественным, как отец.
Она не любила, когда мужики по-бабьи разговаривали о деньгах. Вся мужественность улетучивалась. “Триста прямого”! А вот большинство женщин на Севере и не мечтают о трехстах рублей оклада – предельной суммы, на которую накручиваются “полярки” и коэффициент. Но работают и не ропщут: поварихами, учителями, воспитателями – кто скажет, что эта работа мёд? Особенно здесь…
Что касается ее, то решаясь ехать в Пангоды, о деньгах она думала меньше всего. Ведь в материальном плане и “на Земле” было неплохо.
Костромская область, город Шарья. Здесь Татьяна закончила педучилище. В учебном заведении она получила не только теоретические знания, но и опыт работы с коллективом – все годы учебы была председателем профкома, в который входили и студенты, и преподаватели. О серьезности этой общественной работы говорит то, что после выпуска Татьяны никто не потянул эту должность “по совместительству” – пришлось в штатном расписании училища заводить единицу “освобожденного”, оплачиваемого профорга. Наталью заметили в Гороно и сразу после получения диплома восемнадцатилетнюю молодую специалистку назначили заведующей одного из детских садов.
Три года перед Севером она поработала инспектором отдела народного образования по дошкольному воспитанию.
Да, Татьяна уехала на Север не за деньгами. В этом факте для нее тогда не было ничего необычного, но все же в глубине души сомневалась: такая ли она, как все? Ведь многие вокруг шутят: “За туманом едут только дураки!..” Позже, когда узнала северян, поняла, что за меркантильной бравадой, за напускной грубостью, за показной иронией – за всем этим, как за панцирем, находится то, что почему-то принято старательно скрывать от посторонних глаз: сентиментальность, ранимость, душевная щедрость. А поняла она это как раз потому, что человечность скрыть невозможно. (И не нужно – но это уже другой разговор.)
Нет, далеко не все, и Татьяна в их числе, поменяли Юг на Север ради “грошей”.
Если рассуждать очень общо, то одних забросила сюда романтика, других, действительно, – нужда…
Бывший ее одноклассник, будущий муж, приехал в Пангоды в 1974 году, работал в одной из самых известных строительных организаций района – СУ-39, силами которого возводились технологические и бытовые объекты месторождения “Медвежье” и вахтового поселка Пангоды. Как один из первопроходцев, начинавших обживать поселок и имевших право выбора, где возводить свое жилье, он взял место на высоком берегу речушки. Вскоре здесь вырос добротный домик, который и балкОм-то было назвать неправильно. Но на Севере так повелось: раз на скорую руку, из того, что бог послал – значит балОк. Был там и сарайчик, и палисадник, и банька.
…Она приехала к нему с сыном теплым сентябрем семьдесят девятого. Сухая осень томно грустила медленными, желто-оранжевыми красками, другой берег речушки казался счастливой брусничной сказкой, сулящей избавление от суеты, от неопределенности, обещающей покой и тихую вечную радость. Неужели это и есть Север?.. Ведь это же блаженная обитель, которую, видимо, еще до конца не открыли для себя южные люди! А когда откроют – хватит ли всем места на этом самом краю земли?
Первые минуты возле их, теперь уже общего, домика: ее голова на крепком плече мужа, его рука гладит голову стоящего рядом мальчика… Тяжелое марево буйного северного заката, на двух парах глаз – слезы…
До зимы оставалось немного, и они жадно ловили последние мгновения ненадежного осеннего тепла, способного в одночасье смениться полетом “белых мух”. Ужинали во дворике, который начинался от стены балка и заканчивался темной водой песчаного берега. Ближе к сумеркам по гладкому парному зеркалу вместе с отражением луны начинали плавать ондатры…
Где теперь все это? Сейчас, через много лет, приходя на то место, где стоял их балОк, чтобы вспомнить первые месяцы на Севере, Татьяна старается не глядеть под ноги, на чумазый берег, на захламленную ржавую воду. Она смотрит на другую сторону, где иногда в желтом увядании нет-нет да блеснет красным спелая брусника. А еще лучше смотреть выше макушек деревьев, на закат, он точно, в отличие от многого, остался таким же, как и много лет назад…
На второй день набежали соседки – одна, вторая, третья… Такие же молодые, как и Татьяна. Принесли кто сковородку, кто кастрюлю, кто ведро. Спать не на чем было – дали матрац, одеяло. Дружное это было место! Или время?.. Ходили друг к другу без приглашенья. Если по берегу разносился запах печенья, то все балковое население обжитой речушки знало, что сегодня все встретятся на вечерних пирогах. Уходили к соседям, не закрывая своих дверей – на всякий случай, вдруг кто из знакомых придет с другого края поселка.
Муж до сих пор шутит: тебя, мол, Татьяна, несколько лет Пангоды ждали, чтобы детсад открыть. Действительно, через несколько дней после ее приезда открылся в поселке первый детский садик. Назвали его “Теремок”. Татьяне повезло, стала одной из первых пангодинских воспитательниц. А через несколько месяцев уехала на Большую землю первая заведующая, Татьяну вызвали в Надым, сказали: принимай сад. Работа была знакома, к тому же хотелось творчества, которое здесь, в суровых условиях северного становления, реально виделось в том, что многое предстояло сделать для этих мест впервые. Такая вот ей выпадала возможность счастья первопроходца – быть первой. И не просто первой – нужной. Поэтому она не раздумывая согласилась.
Пангодам в конце семидесятых без детского сада было уже невозможно. Поселок из вахтового пункта месторождения “самовольно” перерос в обыкновенный, семейный. Доля детского населения приблизилась к “земным” нормам, вставал вопрос: принимать ли женщинам активное участие в жизни Пангод, то есть работать, или быть для них неизбежным балластом. Да, выбирать приходилось именно по такой дилемме – ведь жить “долговременно холостыми” мужчины больше не желали (вахтовалась уже сравнительно малая часть работников, остальные трудились здесь на постоянной основе), поэтому правдами и неправдами привозили жен и детей.
“Теремок” построили добротно, но из того материала, который на тот момент для этих целей был, и по упрощенному проекту. Одноэтажное деревянное здание внутри было выполнено по школьно-классному принципу: общий коридор и игровые комнаты без раздевалок и спален. Детей раздевали в коридорах. На время “тихого часа” в комнаты заносили раскладушки… Если смотреть на все это строгим глазом, то – сплошные нарушения норм и правил. Но ведь жизнь на Севере сама по себе – нарушение и даже, на взгляд многих, насилие над природой человека. Впрочем, есть и другие мнения. Можно говорить все что угодно о том, что уже свершилось…
Сад был рассчитан на восемьдесят детей. Но эта цифра была для нужд пангодинских родителей катастрофически мала, и “Терем” с первых дней заработал с двойной перегрузкой. Когда Татьяна Доброзорова стала заведующей, функционировало четыре группы по сорок детей в каждой. Так как много пангодинцев работало на трассе, была и группа “круглосуточников”. Получить в Пангодах место для ребенка в детсаду было очень непросто. За каждым предприятием было закреплено определенное количество мест, таким образом очередная вакансия появлялось только в результате перехода какого-либо ребенка -“теремковца” в разряд школьников. Этот недостаток, как и другие дефициты, характерные для того времени, были источником конфликтов между работниками и руководством, просто между людьми. Нервотрепки доставалось и без вины виноватому персоналу “Теремка”. С первых дней работы в роли заведующей Татьяна стала добиваться расширения детского сада. В результате через несколько лет был сделан пристрой основных и вспомогательных помещений, площади увеличились почти вдвое, родители вздохнули свободнее.
Для раннего Севера было характерно, что многие большие дела творились неспециалистами, каждые трудолюбивые руки годились – лишь было бы в них желание освоить новое, зачастую сложное ремесло. Но “Теремок” был исключением: специалистов с педагогическим образованием и опытом работы в школах и дошкольных заведениях было с избытком. Были это в основном женщины, приехавшие сюда за мужьями, поэтому “избыток” неприятно сказывался именно на них, так как мужчины-педагоги, если они были невостребованными в своей области, гораздо легче находили себя в другом деле, на производстве. Трое воспитателей, трудившихся под началом более молодой Натальи, до Севера, как и она, работали заведующими детских садов. Этот субъективный фактор, наряду с прочими объективными, постоянно заставлял ее предъявлять к себе повышенные требования. Потом, с годами, значимость фактора уменьшилась, а повышенные требования – остались, но стали просто естественным ее состоянием.
… В кабинет, постучавшись, вошел Слава Петров, мальчик из старшей группы.
– Татьяна Анатольевна, я пришел!.. – он набрал в легкие воздуха и широко раскрытыми глазами уставился на заведующую.
Татьяна удивленно подняла брови:
– А почему так рано, Славик? Тебя, что, мама раньше забирает?
– Нет, – громко выдохнул мальчик, – просто я очень хорошее дело сделал! А то вечером забуду!..
Петров пришел с ежедневным отчетом. Такую форму контроля над этим “неуправляемым” ребенком назначила Татьяна, когда от него стали отказываться воспитатели. “Слава о Славе” шла уже по всему поселку – он отставал от остальных детей по всем параметрам, отличался агрессивным поведением. В школе Доброзорову предупредили: этот ребенок вряд ли сможет у нас учиться, постарайтесь убедить родителей, пока не поздно, определить его в какую-нибудь спецшколу “на земле”. Родители, когда услышали об этом, схватились за голову, мамаша прибежала в слезах: Татьяна Ивановна, помогите, спасите ребенка!
Ох и намучилась с ним Татьяна! Но результаты уже были налицо. Спецкурс воспитания, который она специально для него разработала, очень скоро дал плоды. За год поведение выправилось, появились первые успехи в учебе. В этом году Славик, даст Бог, пойдет в школу. Родители не нарадуются. Но на всякий случай Татьяна пока оставила из “спецкурса” ежедневные отчеты, “отчеты хороших дел”.
– Ну хорошо, давай, пока не забыл, – строго, но спокойно произнесла Татьяна, борясь с легким головокружением, – но, учти, вечером все ровно нужно будет прийти и отчитаться. Итак, начнем, все-таки, как обычно: что ты сегодня плохого не делал? – она положила руки на круглый живот и прислушалась к Дениске внутри себя, при этом продолжая внимательно смотреть на Славика.
Славик немного разочарованно почесал затылок и начал:
– Я сегодня не дрался с пацанами, не выбегал без спроса в коридор. Эта… не принес в группу сигареты…
Из коридора донесся истошный крик поварихи:
– Спасите! Их же там током поубивает!..
… Струя кипятка ударила из ремонтируемой батареи, сантехник, ошпаренный, бросив инструмент, отскочил в ужасе в сторону, прижался к стене, повариха, мокрая, визжа, выскочила в коридор. Горячая вода била в электроплиту, снопы электрических искр со скрежетом вылетали из-под крышки и, шипя, падали на пол, превратившийся в огромную лужу. Через минуту пар заполнил все пространство кухни, выклубил в коридор, застелился по потолку.
Татьяна, придерживая живот, забежала на кухню. Сквозь пар были видны только сверкания в районе плиты. Она пригнулась к полу, где пар был не очень плотным, заметила у стены ноги сантехника и две пары женских ног. Наверное, нянечки зашли на кухню послушать болтовню “фирмача”, мелькнуло у нее в голове. Люди были отрезаны от выхода с одной стороны плитой, а с другой – струей кипятка, рвущейся из батареи.
Татьяна, прикрыв ладонью глаза и держась другой рукой за стенку, добралась до электрического щита, который располагался в углу кухни. Нащупала ручку, потянула на себя. Дверца оказалась запертой. Татьяна схватилась за ручку обеими руками и яростно рванула ее на себя, дверь с громким хрустом распахнулась. Оказывается, здесь тоже вовсю искрило. Татьяна вспомнила, представила устройство щита: в глубине алюминиевые шины, ближе к дверце череда коричневых автоматических выключателей с торчащими пластмассовыми кулачками-приводами. Автоматов много, какой надо отключить, где он хотя бы приблизительно расположен – неизвестно. В глазах стало совсем темно, ноги подкосились, Татьяна почувствовала, что теряет сознание. Времени не оставалось. Была не была, она ткнула растопыренной ладонью туда, где по ее предположению находились самые верхние автоматы. Удачно, вот они. Нащупала кулачки приводов. Подняла вторую руку, сцепила ладони в замок. Петлей из двух скрепленных рук захватила верхние привода и прижавшись всем телом к щиту стала опускаться к полу. Защелкали выключаемые автоматы, “петля” соскользнула на следующий нижний ряд приводов…
Искрение прекратилось, сантехник перемахнул через электроплиту, побежал в теплоузел, перекрыл общую задвижку. Вскоре все стихло.
Когда к Татьяне подбежали, она сидела в воде возле щита, прислонившись головой к нижним автоматам. Первое, что она увидела, открыв глаза, были плавающие вареники…
Через два месяца у Татьяны родился крепенький мальчик, Дениска. Друзья шутили: “Электриком будет!” А еще через несколько месяцев, еще не “догуляв” срок декретного отпуска, заведующая Татьяна Анатольевна Доброзорова, вместе с сынишкой, пришла в ”Теремок” и приступила к работе.
1995-99 г
Из книги «ПАНГОДЫ»
(просьба к пангодинцам – у кого есть фотография Татьяны Доброзоровой, прислать для иллюстрации очерка)
